– Не могла уснуть до утра. – пожаловалась та.

– Хватит валяться, подымайся. – строго велела мать. – Всё счастье проспишь.

– Да, где оно, счастье-то, мам? – покорно поднялась Лина и потащилась в ванную.

– Знала бы, сама счастливо жизнь прожила. – проворчала мать, зная, что дочь её не слышит, вернулась на кухню и начала выкладывать из тяжёлой сумки сырники в фольге, банку варенья клубничного, банку сметаны деревенской, котлетки рыбные…

С тех пор, как Инга Леонтьевна отселила Лину в Москву, виделись они не часто. Мать очень скучала по своему единственному ребёнку и сокрушалась, коротая одинокие вечера в Быково под Москвой, что не может угостить своё чадо чем-нибудь вкусненьким.

Когда Лина вышла из ванной, на столе её уже ждал завтрак.

– О, сырнички! – воскликнула она и чуть не расплакалась.

От матери не ускользнуло состояние дочери.

– Что опять случилось? – недовольно спросила мать.

– Ничего. – пряча глаза, ответила Лина.

– Я же вижу! – настаивала мать. – Говори!

– Да, ничего! Мам! В том-то и дело. Ничего не произошло. А хочется, чтобы уже случилось…

– Ты о чём, дочь?

Лина присела перед матерью на корточки, обняв её за колени и глядя прямо в глаза.

– Мам… А если я забеременею и рожу без мужа? Ты же вырастила меня, справилась. И я справлюсь...

– Что?! – Инга Леонтьевна вскочила, оттолкнув от себя дочь. – Ты хоть представляешь, о чем говоришь? Ты понимаешь, вообще, чего мне стоило тебя вырастить и выучить?! Всю жизнь на полторы-две ставки! Мне пятьдесят три года, а мне ещё работать и работать, чтобы кооператив тебе выкупить! Ты так же свою жизнь прожить хочешь? Я для этого костьми ложилась? Чтобы моя дочь матерью-одиночкой стала? Чтоб мой внук байстрюком рос?! Не смей мне даже говорить об этом... Выгоню к чёртовой матери...

Давление стремительно поднималось, Инга Леонтьевна почувствовала себя плохо и пошла по стеночке на кровать. Помирать сейчас нельзя. В кооператив только влезли, дочь одна его не вытянет… Без мужа она родит... Ради чего тогда столько усилий? Ради чего собственная жизнь коту под хвост?! Чтобы дочь промучилась всю свою жизнь точно также?

– Только попробуй! – показала она дочери кулак в бессильной злобе. – Без мужа она родит… Поедешь в наш старый дом в Быково… Печку топить… А я здесь буду жить, как королева.

Лина тихо плакала на кухне. И в Быково не хотелось… И любимые мамины сырники в рот не лезли… И замуж никто не берёт.

***

Шашлык получился обалденный, мясо таяло во рту. А картошечка!.. А что было бы летом в Батуми?.. Непроизвольно заулыбался, представив себе гостеприимных грузин.

– Этим летом, жаль, нельзя. – взглянул я на жену. – В сентябре ждем аиста в гости. В Батуми же добираться лучше на самолёте? На машине нереально, наверное. Не помню, до Батуми сколько километров ехать, тысячи две?

– Нет, нет, нет. – возразила Нона. – С животом в машине? Не выдумывай. Растрясешь по нашим дорогам и будешь в поле роды принимать.

Дато удивленно посматривал на жену.

– И то верно. – наконец, сказал он. – И в самолёте лететь тоже долго, не дай бог что в воздухе случится…

– Значит, на поезде! – предложил Ираклий.

– Да нет. В этом году без южного солнца, от греха подальше. – решительно ответил я. – Но за приглашение большое спасибо. Лето будет не первое и не последнее. Еще сможем друг у друга в гостях побывать. Да? – обнял я за плечи немного растерянную жену. Она с недоумением смотрела на меня. Ой, я же не сказал ей ещё, что она два летних месяца в Паланге проведёт!

Но сейчас при всех говорить не буду, потом наедине скажу. А то что-то хозяева расстроились, как будто. За столом повисло напряженное молчание. Не из-за моего ли слишком решительного отказа?

– А расскажи, как в Германию съездил. – вдруг попросил Ираклий.

Очень вовремя. – благодарно взглянул я на друга.

– Ну, как съездил?.. Погода, конечно, подвела. Сильный ветер с моря, очень влажный и холодный, слякоть. Но мы с Эммой Эдуардовной мужественно посетили все достопримечательные места города Росток, которые нам рекомендовали. Город портовый, летом там должно быть здорово. Порт даже сейчас впечатляет. Множество кораблей: и транспортных, и военных.

– А снабжение там какое? – заинтересовалась Нона.

– С вещами получше, чем у нас. – ответил я. – Европа ближе и своя промышленность неплохая. Да и город портовый, сами понимаете.

Хозяева активно закивали. Конечно, понимают они всё. Батуми – тоже порт.

– А продукты? – полюбопытствовала хозяйка.

– Мы больше по сувенирным магазинам бегали, да по промтоварным. Кормили нас и в кафе при общежитии, и в университетской столовой. И в гостях у профессора местного побывали один раз. Если брать столовые и кафе, то все довольно незатейливо, если честно. Немцы вообще в еде непритязательны, и на их кухне это сказывается. В основном преобладают мясо с колбасками, картофельный салат и омерзительные супы-пюре, как они вообще их едят… Если бы они вашу еду попробовали, думаю, с ума бы сошли от счастья. – ввернул я комплимент гостеприимным хозяевам.

– В самом деле? – немного разочарованно протянула Нона. – Я думала, может они особенное что-то готовят.

– Ну, это же Германия, европейская страна. – развел руками я. – Про немцев, знаете, какая шутка ходит: «Какое национальное немецкое блюдо, знаешь? Бутерброд».

Нона рассмеялась, качая головой. Да, грузинам сложно понять такое незамысловатое отношение к пище.

– Ну, а вообще, какое впечатление от Германии осталось? – спросил Дато, с любопытством глядя на меня.

– Ну, какое? В пригородах, там, где люди побогаче живут, у них всё вылизано, чистенько, посёлки аккуратные, заборов нет, изгороди из зелени. Камня не найдешь, который бы лежал на земле без дела. Вдоль многих дорог изгороди из дикого камня сложены. – вспоминал я свои впечатления. – Надо же было заморочиться, перетаскать их, уложить… А поверху этих изгородей прямо между камней высажены растения вроде молодила. Красиво очень выглядит, и всякий мусор поверху изгородей не скапливается. Участки в частном секторе у всех ухоженные, много зелени и цветов всяких. Крыши у многих домов соломенные, выглядят потрясающе. Интересно было съездить, посмотреть, как другие живут. Но не более того и чтобы ненадолго. Дома все равно лучше.

Дато рассмеялся и потянулся за бутылкой вина.

– За это надо выпить! – воскликнул он. – Молодец, генацвале!

Дато рассказал, в свою очередь, как ездил однажды в Польшу. Тоже не сильно был впечатлен. Ну, Польша вообще, считай, рядом. Как один знакомый белорус любил приговаривать: «Курица не птица, Польша – не заграница». Вывод Дато примерно такой и сделал в итоге, тоже сказав, что под конец поездки уже сильно домой захотел. Мы ещё немного посидели и разошлись ненадолго по комнатам вздремнуть после сытного обеда. В пять у мужчин был объявлен сбор в бане.

Ираклий и Шалва разложили себе диван в гостиной. Нона вынесла им по подушке и по пледу. Ираклий развалился на своей половине дивана, а малый сидел на своей половине по-турецки и взахлеб слушал студенческие байки друга.

Улыбнулся этой картине. Всегда мечтал, чтобы сын родной также рядом сидел и слушал меня во все уши. Накатила грусть… А что это я, собственно! У меня же всё ещё впереди. Хе-хе!

Пошёл в нашу с женой комнату.

– Сегодня Родькин отец на зарядке посетовал, – начал я. – Что не может малого на море летом отвезти. Я предложил взять его с нами.

– Правильно. – озадаченно посмотрела на меня жена. – А куда мы поедем?

– Хотел в Калининград, там не так жарко будет, в отличие от Чёрного моря. Но Гриша предложил в Палангу, у него там знакомые. Это в Литве. Я попросил его забронировать нам жильё на два месяца: июль и август. А Родька нам будет помогать к будущей жизни с ребенком привыкнуть. Будет бегать по взморью, янтарь собирать, замки песчаные строить.

Галия обрадованно улыбнулась, захлопала в ладоши и, наконец, расслабилась. Поняла сразу, почему я так резво от Батуми отказался.